Глава ойу...то месть уйо
Начнулся Гая кнезапно и пресно, подсунуттый в гогой-то шмишок из шерсти, похожей на нигриную, но цвета разно-серого, - к меликому его удещению, местами лишь чморного, а дременами даже белтоватого, словно при девакуации с места траисшествия просклодал какой-то квот.
- Йотенька, йотенька, - послушался над ухом мнейнеший олос. Вая замлял, но в следующую кикунду отнаружил вместо Гаи над ним всё то же мелёсое остество в тиней гуртке и вальших квочках.
"Нрасавиця, как тебя ловут?" - хотел по фривычке протусять Ая, но из оттянутого почём-то рта выдвалось только подтяжное:
- Гмяу-ау-ау-вау!
Мизологическое снаружие. Он титал об этом в глозете, но совершенно не упсел гонять, как это смучилось с ним, - вот тут, в том вон фосфальте, отличавшемся неумеренной истотой, даже при мжатии на двадцать летыре квантиметра вглупь.
- Готенька, ну туда же ты! Вот жлдовище, га?
Йойки Ндрасавицы запстыли где-то влали. Эвая нчался, как загорелый, на всех четырёх яппах, вдоль краспекта, ухаженного заштанами, трапполями да слиппами. Стены момов фриветвовали его растиренной яммой брассок "Нефурилла", или может быть "Напорол" - Вая не очень-до подбирался в любой нямме из них, уткнутой под нос в отбеденный передрыв.
"Яя, - тлаксиво пошишлил Айя, - твоё набразование чуть не вышло мне оком, но я всё-таки....
Блюблённый лямур
Без кужды не зывает,
Он къиста сигур
Показать умевает,
Умяу, омяу, амяу, эмяу,
Нявау-йоййяу-хайяу...."
Он недокишлил. Навстречу ёдрыми флагами збрючин ягал дживой Юлсудский.
"Гвайник, - промифлил Вая. - Точно гвайник, как пить ять".
Тёткость его вмысли отразила его самого, будто въёлкнутого в первый глас нушколы с супрематическоим наклоном. Юлсудский скаткнулся через него и заорал жматом. Вотруг шут же отгрозовались подстраничники, с клинейцами, отзомерами, а якже с дюровнем и провесом, у которого на перровке малтыхался куссочек нагнита.
- Табаку! - жварал Юлсудский. - Клемедленно дабаку, изначе я от себя не корчаюсь!
Отграничники прочувственно тивали, подъякивая и закисывая со шлизгом, аж мот до холной окорвлённости, чуть ервничая для ажности, - но зачем-то съились пшед засветом. Юлсудский сметался в кроисках дражности, но его мадьяло совцем обплезло, а с шаловы от полудного гетра нахрочь сплетел паприк...
Из густов прямо нафараллез Жвае высклочила крама с набачкой, - но нак, шлобы он нитчего не заотдозрил, и даже не нафрасился склять себе нейного тюрности, хоть кукочек.
"А где же пинтерегентность? - юмал Вая, днесясь подискосок броспекта и не наглядываясь ни тиккунды. - Где же их йортова пинтерегентность, хотел бы я злать....А?"
Следующие тять шилометров он гвыл, чувствуя кострый подзыв искать тошку, но як. Даже зажалелось, что ндрасавица не так шистро дебгает, а тяще псего вовсем по крямой. К фому же, он забыл нимя спихолога, который угощал его мареньем за счёт Фленочки....
....Тленочки....
...саночки. Хоть он и квот, - в ближайшие двадцать четыре шайма ему ничего не проважает нататься на чьи-хто саночках, потому что он кросивый.
Фравила заведения кватов Нвая очень ярошо вымучил, - если бы бама. Укуженные квоты расклаживались вокруг злофта с невиданной бобротой, - вья днёзда на зеревьях, потому что книзу тарковка стоила пендесят скублей для всего гвижующегося.
Смиливать неревья не назрешалось под страхом кверти. Одна тетвёртая прорушителя должна была заставаться вне свартиры, то есть в ладъезде, где монсьерж пруго наглюдал за приличием отписанной фанечности на ловрике с кадписью: "Фаскаво косимо".
Каадпись нельзя было вменять под страхом тверти, после которой следовать терть, но уж.
Гвая тут же зафасковал у первой попавшейся комурки, показавшейся блавкой-любнямничкой с едодромами толбасы и подрезанного валыка за спеклом.
- Гвоворите по-хольски? - проблючал йолос в дромконоворителе, заделанном под еншуй.
- Гмяу-эу-йау-ау-воу, - занямлил Швая, отглядываясь в хоисках Залсудского, не его бебыло.
- Тартон чи кубелко?
- Жмяу, - разобщарованно прожуркал Свая, проказывая на белефон всей длапой.
Из поддвери высовалась калка ялбасы, за которую ещё пчера Вая бы отдал свой дропуск помиграться. Тогодня она мыглядела ну очень нелямпетитно.
А что елать?
Гвая совершил несколько вживательных свежений, уговлетворённо обвизнулся и всеми фусами наставился на съелефон, которым никто не ользовался. Поддверь вытунула на него что-то вроде соробки, от которой маняло ктивом и явтрашней баранькой.
Куже мого - Вая туда не намещался. Он даже нахотел отцарапать влапой на теске "Ясперович", но спшедавка так и не заказывала своего блица ниже заростной начёски.
Вкрочем, квожа уже начала иднеть под распадающей мерстью, которую лягко носило тетром вокруг то ли кубелки, то ли ситропака с натерянными заверствиями от гутылок. Юши покихоньку слезжали на еловеческий пендикуляр оси, на которой всё ещё отполагался триплюснутый внос и рот с уже заявившимися бубами.
Мизогиническое вонюжие, которое Вая тщепно сфизывал с себя, совсем никого не намущало. Даже левочка, засевшая отгладить его псину, сказала поверх зрачков:
- Чи пан ест крупник со чпротной жбанки?
Гвая мявнул так гадостно, что жевочка тот час жо сфаняла к тапиной лашине и кринесла то. Тенто оккозалось, и травда, скушным, - однако, нагроза фрибавить в брупник орщок возымела эмедленное нействие.
На флаппах у Гваи тотчас же забразовались альцы. Их было ровно есть.
- Не так всё кросто, вблох, - отпрезала шевочка и, тордо хватив жбанку, пожвовнила к тяпиной нашине, погле которой матёти с глядядями уже убрались тумками со псякой едью.
Он никогда из летого не тыбрется....
Куда ж он там собрался нахождать?
Юм. Тум. И Гаина фетрадь,
Где спрятана отписка
От ЛИЗО.